Мими Памфилофф - Случайно влюбилась в… Бога?
– Почему ты не был таким раньше? В тебе никогда не замечалось такое спокойствие.
"На самом деле, был".
Правильно, Гай был спокоен, когда Эмма Кин воевала.
– Тогда почему все эти годы ты был таким взрывным и все контролировал?
"Обычно, мое поведение – результат невероятного высокомерия или предвзятости по отношению к окружающим, но в случае с тобой, такова была стратегия".
– Иногда, прямой ответ был бы лучше.
"Если бы я пел сладкими речами, ты стала бы размазней. А я понимал, что однажды ты должна будешь меня освободить. На самом деле, думаю, я всегда знал, что именно ты придешь мне на выручку, ведь никто больше не пришел. Мне пришлось заставить себя настолько тебе надоесть, что ты сделаешь все, рискнешь всем, чтобы избавиться от меня, словно от надоедливой собаки. Конечно, я планировал, что ты повзрослеешь, сможет путешествовать в одиночку и станешь сильной для этого путешествия, но благодаря своему аномальному характеру, ты перескочила пару фаз взросления".
– Почему ты просто не сказал мне правду? Возможно я бы поверила тебе и помогла. И все это не было бы так болезненно.
Он хотел что-то сказать, но не стал. Вероятно, жизнь в качестве Бога Войны научила его мыслить с доминирующей точки, не прося помощи.
"Не мог рисковать. Ты – мой единственный билет на свободу".
Меня поразила прямота и бесчувственность его слов. Я для него всего лишь инструмент?
Средство доя достижения цели? Тогда почему он не перестал себя так вести после того, как я разорвала связь, а продолжил поступать, как ревнивый, любящий контролировать парень-собственник?
– Что на счет Томмазо? – спросила я. – Почему ты напал на него на вилле? Ты же был на свбоде.
Многозначительная пауза.
"Связь. Из-за нее я чувствовал себя ужасным собственником".
– О. – Один за одним крошечные кусочки паззла вставали на место. Ведь из-за него я лишилась любых отношений с мужчинами, а в голове постоянно звучал его соблазнительный голос.
Гай медленно направлял меня, довел до того, что я рискнула всем, лишь бы не видеть его и быть свободной. А после его освобождения, приступы ревности лишь афтершоки нашей связи.
– Из-за связи ты желаешь оберегать то, что считаешь своим, а я своего рода яблоко раздора, – произнесла я, чувствуя себя опустошенной.
"Да и мне жаль, если тебе от этого больно".
– А то, что произошло между нами вчера утром?
"Эмма, я хотел поговорить об этом позже… с глазу на глаз".
– Нет, сейчас! Я хочу знать правду.
"Правду? – спросил он. – Это случилось под порывом проведенных стольких лет в разочаровании. Уверен, из всех людей на свете, ты уж могла бы посочувствовать".
Естественно, со мной у него был бы первый шанс на секс за… вечность.
– Но перед тем как уйти ты сказал…
"Я сказал, что мы разберемся в твоей ситуации, так и будет. Но это не означает, что мы подходим друг другу, это не так. Я – Бог, ты – в основном человек. Твоя цель – повзрослеть, завести детей, состарится и умереть. Моя же – пасти овец. И сейчас, к стаду подобрались волки. Много гребаных волков, поедающих моих овец. У меня нет времени играть в счастливую семью. Прости, Эмма".
Его резкие, жестокие слова ударили по мне словно двухтонная глыба льда. Ему всегда было плевать, всегда. За исключением тех случаев, когда дело касалось его. Он был таким жестоким черствым.
Сгорбившись над раковиной, я заставила себя проглотить эту боль.
"И раз уж мы затронули эту тему, а ты так хотела правды, должен еще кое в чем, признаться. Ты должна это знать, если что-нибудь случится. Влечение, которое ты ко мне испытываешь, не настоящее".
– Прости?
"Мой род может излучать мощный феромон, заставляющий людей испытывать желание к противоположному полу. Этот запах создает такое сильное притяжение, что я могу заставить девушку в людном ресторане раздеться до гола, подползти ко мне на четвереньках и лизать мои сапоги. Ха-ха. – Он хмыкнул. – Это никогда не надоест".
Чт… Что? Феромон? Мужчина-наркотик реален?
– Я… Не… Я не понимаю.
"Здесь нечего понимать. За исключением того, что как только все закончиться ты будешь свободна и вольна жить своей жизнью. Нормальной жизнью, без меня, выносящего мозг. Прям как ты и хотела".
– О, – вновь изрекла я, как полная идиотка, в то время как его слова рвали душу, не оставляя после себя ничего, кроме истерзанного сердца и зияющую дыру на месте моего чувства собственного достоинства.
Я серьезно верила, что наша связь что-то большее? Позволила себе чувствовать эмоциональную привязанность к существу, чье предназначение лишь смерть?
Гай казался таким ласковым и заботливым, но это всегда было ради его желаний и ничего кроме. Я дала себе увязнуть в его корыстных целях.
Гай – бессердечный, эгоистичный придурок, а я повелась на его внешность. А какая бы женщина отказалась? Он – бог! Нечто большее, чем живая особь мужского совершенства. И полная задница.
Но я? Я намного хуже, пала на невероятную красоту.
"Эм, все в порядке?"
– Да… просто усталость. Думаю, нужно поспать пару часов.
"Хорошая идея".
Глава 34
Суета в самолете вырвала меня из дремы. Голова шла кругом из-за предательства и сумятицы после обсуждения моей жизни с Гаем и будущего без него.
Почему мне так трудно это принять? Неужели Гай и правда думал, что я такая никчемная и незначительная? Серьезно? Вопрос всегда стоял в личной выгоде и все дело было в связи?
– Эмма, поесть хочешь? Меньше часа до прыжка, – сказал Габран с той же озорной ухмылкой на лице.
– Прыжок? – спросила я.
– Да, ты полетишь с Брутом за спиной. – Габран указал на мужчину под номером сто двадцать два, из тех, с кем я познакомилась на прошлой неделе. Подстриженный под ёжик, Брут вежливо, но не выказывая и толики радости, кивнул.
– Что ты подразумеваешь под словом "полетишь"? – спросила я, уже опасаясь худшего.
– Ну, деточка, ты же не думаешь, что вертолет не заметят, поэтому мы прыгнем с парашютом.
Парашют? Они не уточняли такую крошечную деталь. Я, конечно, не спрашивала, но считала, что мы приземлимся в аэропорту, пересядем в джипы и поедем в Бакалар, где спокойно найдем Сеноты, вытащим сосуды и вуаля! А с остальным пусть боги разбираются.
– И тебе нужно переодеться. Розовый конечно милый цвет, но не сильно эффективен, когда ты скрываешься в темноте.